Скандинавская мифология. Конспект урока 3, об Эддах. Часть IV. «Младшая Эдда»

1. Barnes M. // A Companion to Old Norse-Icelandic Literature and Culture / ed. by Rory McTurk – Blackwell Publishing, 2005, pp.173-189
2. Foster M., Cummins M., Asgard Stories. Tales from Norse Mythology – Silver, Burdett and Company, New-York, Boston, Chicago, 1901
3. Guerber H. A., Myths of the Norsemen from the Eddas and Sagas – London, George G. Harrap & Company, 1909
4. Gunnell T., Eddic Poetry // A Companion to Old Norse-Icelandic Literature and Culture / ed. by Rory McTurk – Blackwell Publishing, 2005, pp. 82-100
5. http://www.heimskringla.no/wiki/Sk%C3%A1ldskaparm%C3%A1l
6. Lindow J., Handbook of Norse Mythology – ABC CLIO, Santa Barbara, Denver, Oxford, 2001
7. Munch P.A., Norse Mythology. Legends of Gods and Heroes // Translated by S.B. Hustvedt — New York, The American-Scandinavian Foundation, 1926
8. Orton P., Pagan Myth and Religion // A Companion to Old Norse-Icelandic Literature and Culture / ed. by Rory McTurk – Blackwell Publishing, 2005, pp. 302-319
9. Oskarsson Þ., Rhetoric and Style // A Companion to Old Norse-Icelandic Literature and Culture / ed. by Rory McTurk – Blackwell Publishing, 2005, pp. 354-371
10. Poetic Edda: Old Norse – English Diglot // Translated by Henry Adams Bellows, edited by Karl Hildebt\rand and Hugo Gering – Melbourne, 2011
11. Poole R., Metre and Metrics // A Companion to Old Norse-Icelandic Literature and Culture / ed. by Rory McTurk – Blackwell Publishing, 2005, pp. 265-274
12.  Snorri Sturluson, Edda. Prologue and Gylfaginning / Edited by Anthony Faulkes – 2^nd ed., Viking Society for Northern Research, University College London, 2005
13. The Ballad of Fafnir / Poetic Edda // Translated by H.A. Bellows — Princeton University Press: Princeton, American Scandinavian Foundation: New York, 1936
14.  The Elder Edda of Saemund Sigfusson // Translated by Benjamin Thorpe, and The Younger Edda of Snorre Sturleson // Translated by I. A. Blackwell – Norrœna Society, London Stockholm Copenhagen Berlin New York, 1907
15. The Prose Edda by Snorri Sturluson // Translated by Arthur Gilchrist Brodeur – New York: The American-Scandinavian Foundation, 1916
16. Washburn Hopkins E., Epic Mythology – Strassburg, Verlag von Karl J. Trubner, 1915
17. Грушке Н.Ф., Эдда // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона: В 86 томах (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
18. Исландский текст Младшей Эдды
19. Мелетинский, Е.М., Эдда и ранние формы эпоса – М.: Наука, 1968
20. Микайлова И.Г., Эдда как учение о пра-идеалах – М.: Новый центр, 2007
21. Прорицание вёльвы // Перевод с древнеисландского Е. М. Мелетинского — http://norse.ulver.com/edda/others/voluspa.html Вход: 26.03.2014
22. Старшая Эдда. Древнеисландские песни о богах и героях / Пер. А.И. Корсуна под ред. М.И. Стеблина-Каменского – Изд-во Академии Наук СССР, Москва Ленинград, 1963
23. Стеблин-Каменский М. И., Труды по филологии. — СПб.: Филологический ф-т СПбГУ, 2003
24. Стурлусон С., Младшая Эдда. // Пер. О.А. Смирницкой под ред. М.И. Стеблин-Каменского – Ленинград: Наука, 1970
25. Толкин Дж. Р.Р., Легенда о Сигурде и Гудрун // Пер. С. Лихачёвой – М.: Астрель, 2012

Скандинавская мифология. Конспект урока 3, об Эддах. Часть III. «Песенная Эдда»

1. Состав и содержание «Песенной Эдды»

Ниже перечислены эти 14 песен о богах и 20 песен о героях с указанием размера, в котором составлены песни (Ф – форнюрдислаг, Л – льодахатт, М – малахатт), и (весьма условно) их центральных персонажей:

Мифологические песни описывают одну из наиболее полных концепций творения и окончательного разрушения мира, выкристаллизованную в литературную форму. Это прежде всего касается первой, самой знаменитой, загадочной и завораживающей песни – «Прорицания вёльвы». В некоторых частях «Речей Высокого» можно найти мудрые советы, которые вполне могут выдержать сравнение с «Книгой притчей Соломоновых». При этом «Перебранка Локи», например, вообще представляет из себя комедию, полную ярких образов и персонажей с грубоватым юмором; а «Песнь о Трюме» — одну из красивейших баллад мира.

1. исходный древнеисландский текст с нормализацией, принятой Белоузом;
2. перевод на английский Генри Адамса Белоуза, взявшего за основу текст, подготовленный Карлом Хильдебрандтом и переработанный Хуго Герингом, с опорой на работы и комментарии Финнюра Йонссона, Некеля, Сиймонса и Деттара и Гайнцеля;
3. перевод на русский Корсуна, работавшего под руководством Стеблина-Каменского, – этот перевод песней «Старшей Эдды» считается лучшим на настоящий момент.

Ниже следует продолжение этой истории в этих трех версиях (мелкий курсив под строфами – комментарии к тексту).

Древнеисландский текст	Английский текст Беллоуза	Русский текст Корсуна
1
Fāfnir kvaþ:“Sveinn ok sveinn!hverjum est, sveinn! of borinn?hverra’st manna mǫgr?es ā Fāfni rauttþinn enn frāna mǣki:stǫndumk til hjarta hjǫrr.”	Fafnir spake:“Youth, oh, youth!of whom then, youth, art thou born?Say whose son thou art,Who in Fafnir’s bloodthy bright blade reddened,and struck thy sword to my heart.”	Фафнир сказал:«Юнец, юнец!Кем ты рожден?Чей сын ты, ответь?О Фафнира тысвой меч окровавил;в сердце стоит он!»
Sigurþr dulþi nafns sīns fyr þvī at þat var trūa þeira ī forneskju, at orþ feigs manns mætti mikit, ef hann bǫlvaþi ōvin sīnum meþ nafni.	Sigurth concealed his name because it was believed in olden times that the word of a dying man might have great power if he cursed his foe by his name.	Сигурд скрыл свое имя, потому что в древние времена верили, что слова умирающего могущественны, если он проклинает своего недруга, называя его по имени.
«Sveinn ok sveinn! hverjum est, sveinn! of borinn? hverra‘st manna mǫgr?» — синонимический параллелизм + общее место (вопрос об имени-отчестве) по Мелетинскому.«frāna mǣki» – см. комментарий к стр. 5.
2
Hann kvaþ:“Gǫfugt dȳr heitik,en ek gengit hefkenn mōþurlausi mǫgr;fǫþur ek ākkasem fira synir,ǣ gengk einn saman.”	He said:“The Noble Hartmy name, and I goA motherless man abroad;Father I had not,as others have,And lonely ever I live.”	Он сказал:«Я зверь благородный,был я всю жизньсыном без матери;нет и отца,как у людей,всегда одинок я».
«Я зверь благородный» — так Сигурд, вероятно, пытался зашифровать своё имя, чтобы лишить Фафнира возможности проклясть его.Вся строфа — общее место (ответ на вопрос об имени-отчестве) по Мелетинскому.
3
Fāfnir kvaþ:“Veizt, ef fǫþur nē āttatsem fira synir,af hverju vast undri alinn?þōt mer birtira nafnā banadœgri,þā veizt vist, at lȳgr.”	Fafnir spake:“If father thou hadst not,as others have,By what wonder wast thou born?[Though thy name on the day |of my death thou hidest,Thou knowest now thou dost lie.]”	Фафнир сказал:«Коль нету отца,как у людей,чем же рожден ты?»
Отсутствие последних строк в тексте Корсуна объясняется тем, что отсутствуют они и в рукописи; однако текст «Саги о Вёльсунгах» указывает на то, что кое-что было опущено – приведённое добавление в английском и древнеисландском текстах представляет собой попытку реконструировать пропущенное из аналога в «Саге».
4
Sigurþr kvaþ:“Ætterni mittkveþk þēr of kunnigt vesaauk mik sjalfan et sama:Sigurþr heitik,Sigmundr hēt minn faþir,es hefk þik vǭpnum vegit.”	Sigurth spake:“My race, methinks,is unknown to thee,And so am I myself;Sigurth my name,and Sigmund’s son,Who smote thee thus with the sword.”	Сигурд сказал:«Род мой тебееще не ведом,и сам я тоже:Сигурд зовусь —Сигмунд отец мой,мной ты сражен».
«Sigurþr heitik, Sigmundr hēt minn faþir, es hefk þik vǭpnum vegit» — общее место (ответ на вопрос об имени-отчестве) по Мелетинскому.
5
Fāfnir kvaþ:“Hverr þik hvatti?hvī hvetjask lēztmīnu fjǫrvi at fara?enn frāneygisveinn!āttir fǫþur bitran,es ī barnø̄sku ’st brāþr.”	Fafnir spake:“Who drove thee on?why wert thou drivenMy life to make me lose?A father bravehad the bright-eyed youth,For bold in boyhood thou art.”	Фафнир сказал:«Кто тебя подстрекнул,почему ты решилсяжизнь отнять у меня?Взор твой сверкает,сын храбреца,ты с детства был храбрым!»
«Hverr þik hvatti? hvī hvetjask lēzt mīnu fjǫrvi at fara?» — общее место (вопрос об имени-отчестве) по Мелетинскому.«frāneygi sveinn» — ещё одно общее место (универсальная формула), которую Мелетинский трактует так: «юноша с глазами искрящимися (как у змея)».Пояснение в скобках очень интересно. Почему взгляд Сигурда сравнивается со взглядом самого Фафнира? Я провела небольшой анализ по тексту, и вот что вышло. В фольклоре многих народов «белый»/«светлый»/»блестящий» — стандартный эпитет, используемый для характеристики всего самого положительного, замечательного, прекрасного. Однако у понятия о светлом есть и свои «демонические» варианты («белый»/«бледный»/«мерцающий» по отношению к смерти, всему загробному, зиме и т.п.). К таковым относится и эпитет «frāni» («искрящийся», «искристый»), который постоянно употребляется в применении к змею: здесь же в строфах 19 и 30 встречаем «frāni ormr» для описания самого змея, в строфе 32 — «frānan ǣti» для описания сердца Фафнира, а в строфе 1 тот же эпитет использован по отношению к мечу Сигурда, которым был убит Фафнир («frāna mǣki»). Еще один раз в «Эдде» «frān» использовано с мечом (в «Песни о Вёлунде») и один раз – при описании глаз Гудрун. Во всех остальных случаях эпитет строго соотносится со змеями, драконами и прочими гадами хтоническими, среди которых грызущий корни Иггдрасиля и желающий гибели мира Нидхёгг и жуткий Мировой Змей, с которым предстоит сражаться Тору во время Рагнарёка. Как и эти гады, Фафнир, понятно, существо крайне опасное, встреча с таким в подавляющем большинстве случаев означает верную смерть. Разящий меч, особенно только что кого-то пронзивший, — это опять же смерть. Таким образом, «frāneygi» буквально получается «с глазами, искрящимися как [искрится + смертоносный] змей» — блеск (искра?) в глазах у Сигурда очень нехороший.
6
Sigurþr kvaþ:“Hugr mik hvatti,hendr mēr fulltȳþuok minn enn hvassihjǫrr;fār es hvatres hrørask tekr,ef ī barnø̄sku ’s blauþr.”	Sigurth spake:“My heart did drive me,my hand fulfilled,And my shining sword so sharp;Few are keenwhen old age comes,Who timid in boyhood be.”	Сигурд сказал:«Смелость вела,помогали рукии крепкий клинок мой;храбрым не станетстареющий воин,если в детстве был трусом».
7
Fāfnir kvaþ:“Veitk, ef vaxa nǣþir,fyr þinna vina brjōsti,sæi maþr þik vreiþan vega;nū est haptrok hernuminn,ǣ kveþa bandingja bifask.”	Fafnir spake:“If thou mightest growthy friends among,One might see thee fiercely fight;But bound thou art,and in battle taken,And to fear are prisoners prone.”	Фафнир сказал:«Знаю: если б возросна груди у друзей,—разил бы рьяно;но, в неволе рожденный,стал ты рабоми робеешь, как раб».
Фафнир здесь ссылается на то, что Хьёрдис, вынашивая Сигурда, была взята в плен Альфом, впоследствии растившего Сигурда как собственного сына.«hvassi hjǫrr» — «острый» как стандартный постоянный эпитет ножа, меча, лезвия.
8
Sigurþr kvaþ:“Þvī bregþr mēr, Fāfnir!at til fjarri seakmīnum feþrmunum:eigi emk haptr,þōt vǣrak hernumi,þū fannt at ek lauss lifi.”	Sigurth spake:“Thou blamest me, Fafnir,that I see from afarThe wealth that my father’s was;Not bound am I,though in battle taken,Thou has found that free I live.”	Сигурд сказал:«К чему твой попрек,что я далекоот наследья отца!Нет, я не раб,хоть пленником был;я свободен, ты видишь!»
9
Fāfnir kvaþ:“Heiptyrþi eintelr þū þēr ī hvīvetna,en ek þēr satt eitt segik:et gjalla gollok et glōþrauþafē—þēr verþa þeir baugar at bana.”	Fafnir spake:“In all I saydost thou hatred see,Yet truth alone do I tell;The sounding gold,the glow-red wealth,And the rings thy bane shall be.”	Фафнир сказал:«Слышишь ты всюдуслово вражды,но прав я, поверь:золото звонкое,клад огнекрасный,погубит тебя!»
«et gjalla goll ok et glōþrauþa fē—þēr verþa þeir baugar at bana» — повторяющаяся фраза (см. стр. 20), связанная с ритуалом вещих предсказаний, по Мелетинскому. Содержит популярную семантическую пару («золото звонкое, клад огнекрасный»).«glōþrauþa fē» — «красный» как постоянный эпитет, в основе которого лежит блеск золота для стереотипного выражения сокровища, богатства (ср. повтор в стр. 20 и «bauga rauþa» в стр. 40).
10
Sigurþr kvaþ:“Feï rāþaskal fyrþa hverrǣ til ens eina dags;þvīt einu sinniskal alda hverrfara til heljar heþan.”	Sigurth spake:“Some one the hoardshall ever hold,Till the destined day shall come;For a time there iswhen every manShall journey hence to Hel.”	Сигурд сказал:«Богатством владетьвсем сужденодо какого-то дня,ибо для всехвремя настанетв могилу сойти».
11
Fāfnir kvaþ:[“Norna dōmmuntu fyr nesjum hafaok ørlǫg ōsvinns apa;ī vatni þu drukknar,ef ī vindi rø̄r,allt es feigs foraþ.”	Fafnir spake:“The fate of the Nornsbefore the headlandThou findest, and doom of a fool;In the water shalt drownif thou row ‘gainst the wind,All danger is near to death.”	Фафнир сказал:«Норн приговору мыса узнаешьи жребий глупца;в бурю ты станешьгрести осторожно,и все ж ты потонешь».
Строфы 11-15, вероятно, являются позднейшими вставками из песни вроде «Речей Вафтруднира».Что касается «мыса», есть предположение, что Фафнир цитирует расхожие высказывания: эта, по всей видимости, означает, что рок («Норн приговор») уже дожидается, когда человек «огибает свой первый мыс» (т.е. в самом начале жизненного пути, в юности). По другому толкованию – «в виду земли» (т.е. когда уже не будешь думать об опасности), по третьему – «у мыса, где находится вход в Хель». Третья строка – намёк на строптивость и опрометчивость. В «Саге о Вёльсунгах» строфы 11-15 повторяются полностью.
12
Sigurþr kvaþ:“Seg mer þat, Fāfnir!alls þik frōþan kveþaok vel mart vita:hverjar’u nornires nauþgǫnglar ’ū ok kjōsa mø̄þr frā mǫgum?”	Sigurth spake:“Tell me then, Fafnir,for wise art famed,And much thou knowest now:Who are the Nornswho are helpful in need, And the babe from the mother bring?”	Сигурд сказал:«Фафнир, скажи мне,ты мудр, я слышал,и многое знаешь:кто эти норны,что могут прийти к женам рожающим?»
Здесь интересно отметить, что Сигурду вряд ли интересно знать о приходящих к рожающим жёнам норнам. Белоуз говорит, что позднейшие вставки в принципе редко отличаются логичностью, но если всё-таки попытаться найти какую-то логику, то мне кажется вполне жизнеспособной гипотеза, что Сигурд просто-напросто заговаривал умирающему Фафниру зубы, чтобы тот не успел его проклясть.«Seg mer þat, Fāfnir! alls þik frōþan kveþa ok vel mart vita» («Скажи мне, кудесник, любимец богов…») — повторяющаяся фраза (см. стр. 14), связанная с ритуалом вещих предсказаний, по Мелетинскому
13
Fāfnir kvaþ:“Nābornarhykkak nornir vesa,eigut þǣr ǣtt saman:sumar’u āskungar,sumar alfkungar, sumar dø̄tr Dvalins.”	Fafnir spake:“Of many birthsthe Norns must be,Nor one in race they wereSome to gods, othersto elves are kin, And Dvalin’s daughters some.”	Фафнир сказал:«Различны рожденьемнорны, я знаю,—их род не единый:одни от асов,от альвов иные, другие от Двалина».
Снорри полностью цитирует эту строфу. Помимо трёх главных Норн, было ещё много норн низшего порядка, определяющих судьбы разных существ. «Двалин» — соратник Торина Дубощита родоначальник целой расы гномов.
14
Sigurþr kvaþ“Seg mer þat, Fāfnir!alls þik frōþan kveþaok vel mart vita:hvē sā holmr heitir,es blanda hjǫrlegi Surtr ok ǣsir saman?”	Sigurth spake:“Tell me then, Fafnir,for wise thou art famed,And much thou knowest now:How call they the islewhere all the gods And Surt shall sword-sweat mingle?”	Сигурд сказал:«Фафнир, скажи мне,ты мудр, я слышал,и многое знаешь:как остров зовется,где кровь смешают асы и Сурт?»
Сурт – владыка огненного мира (указание на последнюю великую битву). «Кровь мешать» – кеннинг со значением «сражаться». «Seg mer þat, Fāfnir! alls þik frōþan kveþa ok vel mart vita» — повторяющаяся фраза (см. стр. 12), связанная с ритуалом вещих предсказаний, по Мелетинскому
15
Fāfnir kvaþ:“Ōskōpnir heitir,en þar ǫll skulugeirum leika goþ;Bilrǫst brotnar,es þeir ā brū fara, ok svima ī mōþu marir.]	Fafnir spake:“Oskopnir is it,where all the godsShall seek the play of swords;Bilrost breakswhen they cross the bridge, And the steeds shall swim the flood.	Фафнир сказал:«Оскопнир — остров,богам суждено тамкопьями тешиться;Бильрёст рухнет,вплавь будут кони прочь уносить их.
«Оскопнир» — букв. «не созданный»: возможно, другое имя Вигрита, названного в «Речах Вафтруднира» (18) как место последней битвы. «Бильрёст» (обычно «Бифрёст» — описка в рукописи?) – радужный мост, который будет разрушен под тяжестью приверженцев Сурта.
16
Ægishjalmbark of alda sunum,meþan of menjum lāk;einn rammarihugþumk ǫllum vesa,fannkak svā marga mǫgu.”	“The fear-helm I woreto uarding mankind,While uarding my gold I lay;Mightier seemed Ithan any man,For a fiercer never I found.”	Шлем-страшилоносил я всегда,на золоте лежа;всех сильнеесебя я считал,с кем бы ни встретился».
С этого места Фафнир возвращается к текущей ситуации.«Шлем-страшило» (ægishjálmr) — слово это встречается в разных местах в сагах и песнях, где у него множество разных значений вроде «лика ужаса» или «подавляющей личности». Изначально термин ægishjálmr, вероятно, не относился к шлему как таковому, но скорее к специальному символу (см. рисунок справа), использовавшемуся в особом виде магии под названием seiðr. Такой вид магии использовался в том числе для воздействия на разум: помутить память, вызвать галлюцинации, нагнать страху. Считается, что ægishjálmr – атрибут подвида магии seiðr под названием sjónhverfing, при котором практикующий seið вызывал иллюзии и галлюцинации, или иначе «обман зрения», так воздействуя на разум других, что они не могли видеть вещи такими, какими они являются на самом деле. Это уточнение позволяет лучше разглядеть Фафнира, его сущность и способности (нигде, например, не говорится, чем занимался Фафнир до того, как стал драконом, и как он вообще им стал), равно как и то, почему до сих пор никому не удавалось с ним справиться, включая сбежавшего от него Регина.
17
Sigurþr kvaþ:“Ægishjalmrbergr einungi,hvars skulu vreiþir vega;þā þat fiþr,es meþ fleirum kømr, at engi’s einna hvatastr.”	Sigurth spake:“The fear-helm surelyno man shieldsWhen he faces a valiant foe;Oft one finds,when the foe he meets, That he is not the bravest of all.”	Сигурд сказал:«Шлем-страшилоне защититв схватке смелых;в том убедитсябившийся часто, что есть и сильнейшие».
18
Fāfnir kvaþ:“Eitri fnø̄stak,es ā arfi lākmiklum mīns fǫþur;[vasa maþr svā mōþugrat mēr mø̄ta þyrþi hrǣddumka vǭpn nē vēlar.]”	Fafnir spake:“Venom I breathedwhen bright I layBy the hoard my father had;[There was none so mightyas dared to meet me, And weapons nor wiles I feared.]	Фафнир сказал:«Яд изрыгал я,когда лежална наследстве отцовом».
Здесь повторяется случай с добавлением последних строк из «Саги о Вёльсунгах».
19
Sigurþr kvaþ:“Enn frāni ormr!þū gørþir frǣs miklaok galzt harþan hug;heipt at meiriverþr hǫlþa sunum, at þann hjalm hafi.”	Sigurth spake:“Glittering worm,thy hissing was great,And hard dist show thy heart;But hatred morehave the sons of men For him who owns the helm.”	Сигурд сказал:«Змей могучий,шипел ты громкои храбрым ты был;оттого сильнеелюдей ненавидел, что шлемом владел ты».
«frāni ormr» — см. комментарий к строфе 5.
20
Fāfnir kvaþ:“Rǣþk þer nū, Sigurþr!en þū rāþ nemir,ok rīþ heim heþan:et gjalla gollok et glōþrauþa fē— þēr verþa þeir baugar at bana.”	Fafnir spake:“I counsel thee, Sigurth,heed my speech,And ride thou homeward hence;The sounding gold,the glow-red wealth, And the rings thy bane shall be.”	Фафнир сказал:«Дам тебе, Сигурд,совет, — прими его:вспять возвратись ты!Золото звонкое,клад огнекрасный, погубит тебя!»
В «Саге о Вёльсунгах» вместо последних строк Фафнир говорит: «Ибо часто случается, что получивший смертельную рану всё равно за себя отомстит». Есть вероятность, что две строфы были утрачены.«et gjalla goll ok et glōþrauþa fē—þēr verþa þeir baugar at bana» — повторяющаяся фраза (см. стр. 9), связанная с ритуалом вещих предсказаний, по Мелетинскому. Любопытно, что здесь ей предшествует ритуальная формула совета.
21
Sigurþr kvaþ:“Rāþ’s þēr rāþit,en ek rīþa muntil þess golls es ī lyngvi liggr;en þū, Fāfnir!ligg ī fjǫrbrotum, þars þik Hel hafi.”	Sigurth spake:“Thy counsel is given,but go I shallTo the gold in the heather hidden;And, Fafnir, thouwith death dost fight, Lying where Hel shall have thee.”	Сигурд сказал:«С тобой покончено,я ж поспешук золоту в вереске;Фафнир, валяйсясредь жизни обломков, — Хель заберет тебя!»
22
Fāfnir kvaþ:“Reginn mik rēþ,hann þik rāþa mun,hann mun okkr verþa bǭþum at bana;fjǫr sitt lātahykk at Fāfnir myni, þitt varþ nū meira megin.”	Fafnir spake:“Regin betrayed me,and thee will betray,Us both to death will he bring;His life, methinks,must Fafnir lose, For the mightier man wast thou.”	Фафнир сказал:«Предан я Регином,предаст и тебя он,погибнем мы оба;сдается мне, Фафнирс жизнью простится, — ты, Сигурд, сильнее».
В «Саге о Вёльсунгах» аналог этой строфы следует за аналогом строф 15 и 16.
Reginn var ā brot horfinn, meþan Sigurþr vā Fāfni, ok kom þā aptr, er Sigurþr strauk blōþ af sverþinu.	Regin had gone to a distance while Sigurth fought Fafnir, and came back while Sigurth was wiping the blood from his sword.	Регина не было, когда Сигурд убивал Фафнира. Он вернулся, когда Сигурд вытирал кровь с меча.
23
Reginn kvaþ:“Heill þu nū, Sigurþr!hefr nū sigr vegitauk Fāfni of farit;manna þeiraes mold troþa þik kveþk ōblauþastan alinn.”	Regin said:“Hail to thee, Sigurth!Thou victory hast,And Fafnir in fight hast slain;Of all the menwho tread the earth, Most fearless art thou, methinks.”	Регин сказал:«Привет тебе, Сигурд,в бою победил ты,с Фафниром справясь;из всех людей,попирающих землю, ты самый смелый».
24
Sigurþr kvaþ:“Þat’s ōvist at vita,þās komum allir saman[sigtīva synir,]hverr’s ōblauþastr alinn;margr es hvatr, es hjǫr nē rȳþr annars brjōstum ī.”	Sigurth spake:“Unknown it is,when all are together,(The sons of the glorious gods,)Who bravest born shall seem;Some are valiant who redden no sword In the blood of a foeman’s breast.”	Сигурд сказал:«Как указать,когда соберутсябогов сыновья,кто самый смелый?Многие смелы,клинка не омывво вражьей крови».
25
Reginn kvaþ:“Glaþr est nū, Sigurþr!ok gagni feginn,es þū þerrir Gram ā grasi;brōþur minnhefr þū benjaþan,ok veldk þō sjalfr sumu.”	Regin spake:“Glad art thou, Sigurth,of battle gained,As Gram with grass thou cleanest;My brother fiercein fight hast slain,And somewhat I did myself.”	Регин сказал:«Рад ты, Сигурд,с Грама кровьо траву отирая;брат мой роднойтобою убит,в том виновен я тоже».
Здесь интересно следующее. «Грам» — имя меча Сигурда. У этого меча любопытная история: сначала Один в виде анонимного высокого старика в широкополой шляпе принёс этот меч на пир у Вёльсунга и воткнул в росшее посреди зала дерево Барнсток, объявив, что лишь тот, кто сможет его вынуть, сможет им обладать. Вынуть его удалось только Сигмунду, отцу Сигурда. Впоследствии меч верой и правдой служил Сигмунду до тех пор, пока оОдин не решил, что пора забрать Сигмунда в Вальгаллу. Тогда Один вмешался в битву, в которой участвовал Сигмунд, и разбил меч на осколки. Когда же Регин вырастил Сигурда и стал подбирать ему меч, ни один не оказался достойным могучего силача. Мать Сигурда отдала ему осколки отцовского меча, и Регин выковал из них новый Грам, которым и был поражён Фафнир.Поэтому высказывание Регина в этой строфе может нести несколько иной оттенок, чем тот, что вышел в приведённом русском тексте: Регин не столько признаёт частично свою вину за гибель брата, сколько претендует на причастность к подвигу – это он выковал меч, без которого Фафнир бы не был убит, а значит, у него возникают особые права (см. тж. строфу 27).
26
Sigurþr kvaþ:“Fjarri þū gekkt,meþan ā Fāfni rauþkminn enn hvassa hjǫr;afli mīnu attak |viþ orms megin,meþan þū ī lyngvi lātt.”	Sigurth spake:“Afar didst thou gowhile Fafnir reddenedWith his blood my blade so keen;With the might of the dragonmy strength I matched,While thou in the heather didst hide.”	Сигурд сказал:«Был ты далеко,когда обагрял яо Фафнира меч;силами ясо змеем померился,пока отдыхал ты».
В рукописи строфы 26-29 приводятся после строфы 31, как и в опубликованных переводах (получается довольно путанно), в то время как в «Саге о Вёльсунгах» аналогичный текст расположен в таком порядке, что кажется более логичным. Белоуз предложил и строфы в «Речах Фафнира» скомпоновать таким же образом, как это сделано в «Саге», что мне в принципе импонирует, поэтому и текст Корсуна я привела здесь в соответствие с этим расположением просто во избежание лишней путаницы.
27
Reginn kvaþ:“Lengi liggjalētir þū lyngvi īþann enn aldna jǫtun,ef sverþs nē nytirþess es sjalfr gørþakok þīns ens hvassa hjǫrs.”	Regin spake:“Longer wouldst thouin the heather have letYon hoary giant hide,Had the weapon availed notthat once I forged,The keen-edged blade thou didst bear.”	Регин сказал:«Ты дал бы лежатьдолго в травестарику исполину,если за острыйне взялся бы меч, —но ведь я его выковал».
28
Sigurþr kvaþ:“Hugr es betrian sē hjǫrs megin,hvars skulu vreiþir vega;þvīt hvatan mannsāk harþla vegameþ slǣvu sverþi sigr.	Sigurth spake:“Better is heartthan a mighty bladeFor him who shall fiercely fight;The brave man wellshall fight and win,Though dull his blade may be.	Сигурд сказал:«Смелость лучшесилы мечав битве героев, —доблестный мужодержит победумечом ненаточенным.
29
[Hvǫtum es betra |an sē ōhvǫtumī hildileik hafask;glǫþum es betraan sē glūpnandahvats at hendi kømr.]	“Brave men betterthan cowards be,When the clash of battle comes;And better the gladthan the gloomy menShall face what before him lies.”	Смелому лучше,чем трусу, придетсяв играх валькирий;лучше храбрец,чем разиня испуганный,что б ни случилось».
Строфы 28-29 с большой вероятностью являются позднейшими вставками из песни наподобие «Речей Высокого». Даже в «Саге о Вёльсунгах» нет аналога строфе 29.«Игры валькирий» — битвы.
30
Þū þvī rētt,es rīþa skyldakheilǫg fjǫll hinig;feï ok fjǫrvirēþi sa enn frāni ormr,nema frȳþir mēr hvats hugar.”	“Thy rede it wasthat I should rideHither o’er mountains high;The glittering wormwould have wealth and lifeIf thou hadst not mocked at my might.”	«Виновен ты в том,что сюда я приехалпо склонам священным;богатством и жизньюзмей бы владел, —ты к битве понудил».
31
Þā gekk Reginn at Fāfni ok skar hjartaōr honum meþ sverþi er Riþill heitir,ok þā drakk hann blōþ or undinni eptir.	Then Regin went up to Fafnir and cut out his heart with his sword, that was named Rithil, and then he drank blood from the wounds.	Тогда Регин подошел к Фафниру и вырезал у него сердце мечом, который называется Ридиль. Затем он стал пить кровь из раны.
«Ридиль» — букв. «Быстро движущийся». Снорри называет этот меч «Refil» («Змей»).feï – fjǫrvi (богатство/имущество – жизнь) – общее место (близнечная семантическая пара) по Мелетинскому.frāni ormr – см. комментарий к строфе 5.
Reginn kvaþ:“Sit nū, Sigurþr!— en ek mun sofa ganga—ok halt Fāfnis hjarta viþ funa;eiskǫld |ek vil etin lātaept þenna dreyra drykk.”	Regin said:“Sit now, Sigurth,for sleep will I,Hold Fafnir’s heart to the fire;For all his heartshall eaten be,Since deep of blood I have drunk.”	Регин сказал:«Спать я пойду,ты ж подержив пламени сердце!Его я потомотведать хочус напитком кровавым».
Sigurþr tōk Fāfnis hjarta ok steikþi āteini.Er hann hugþi at fullsteikt væri, okfreyddi sveitinn ōr hjartanu, þā tōkhann ā fingri sīnum ok skynjaþihvārt fullsteikt væri.Hann brann ok brā fingrinum ī munnsēr.En er hjartblōþ Fāfnis kom ā tunguhonum, ok skilþi hann fugls rǫdd.Hann heyrþi at igþur klǫkuþu ā hrīsinu.	Sigurth took Fafnir’s heart and cooked it on a spit.When he thought that it was fully cooked, and the blood foamed out of the heart, then he tried it with his finger to see whether it was fully cooked.He burned his finger, and put it in his mouth.But when Fafnir’s heart’s-blood came on his tongue, he understood the speech of birds.He heard nut-hatches chattering in the thickets.	Сигурд взял сердце Фафнира и стал поджаривать его на палочке.Когда он решил, что оно изжарилось, и кровь из сердца запенилась, он дотронулся до него пальцем, чтобы узнать, готово ли оно.Он обжегся и поднес палец ко рту.Но когда кровь из сердца Фафнира попала ему на язык, он стал понимать птичью речь.Он услышал, как щебечут синицы в кустах.
32
Igþan kvaþ:“Þar sitr Sigurþrsveita stokkinn,Fāfnis hjartaviþ funa steikir;spakr þø̄tti mērspillir bauga,ef fjǫrsegafrānan ǣti.”	A nut-hatch said: “There sits Sigurth,sprinkled with blood,And Fafnir’s heartwith fire he cooks;Wise were the breakerof rings, I ween,To eat the life-musclesall so bright.”	Синица сказала: «Вот конунг Сигурд,обрызганный кровью,Фафнира сердцехочет поджарить;мудрым сочла быдарящего кольца,если б он съелсердце блестящее».
Птичьи строфы пришли в песнь из нескольких источников, однако неясно, из двух, трёх или даже больше. Также неясно, сколько птиц на самом деле говорит. В рукописи проставлены цифры II, III и IV; в «Саге о Вёльсунгах» каждый раз говорит новая птица. Версий относительно этих птиц почти столько же, сколько существует разных изданий. Вероятно, в оригинальной песне строфы 34 и 37 произносила одна птица, а строфа 38 почти повторяет строфу 34, так что может быть более поздней вставкой. Написанные же форнюрдислагом строфы 32-33 и 35-36 очевидно внесены из другой песни, где говорят несколько птиц (ср. «наших, сёстры» в строфе 35). Возможно, из той же песни заимствованы строфы 40-44; также как написанные форнюрдислагом строфы из «Речей Сигрдривы».«Дарящий кольца» — конунг.frānan ǣti – см. комментарий к строфе 5.
33
Ǫnnur kvaþ:“Þar liggr Reginn,rǣþr umb viþ sik,vill tǣla mǫgþanns truïr hǭnum;berr af reiþirǫng orþ saman,vill bǫlvasmiþrbrōþur hefna.”	A second spake:“There Regin lies,and plans he laysThe youth to betraywho trusts him well;Lying wordswith wiles will he speak,Till his brother the makerof mischief avenges.”	Вторая сказала: «Вот Регин лежит,он злое задумал,обманет он князя,а тот ему верит;в гневе слагаетзлые слова,за брата отмститзлобу кующий».
34
En þriþja kvaþ:“Hǫfþi skemralāt enn hāra þulfara til heljar heþan;ǫllu golliþā knātt einn rāþa,fjǫlþ es und Fāfni lā.”	A third spake:“Less by a headlet the chatterer hoaryGo from here to Hel;Then all of the wealthhe alone can wield,The gold that Fafnir guarded.”	Третья сказала: «Тула седогопусть обезглавит, —в Хель ему место!Сокровищем всем,что Фафнир стерег,один владел бы».
Вся строфа – повторяющийся элемент с вариацией (см. стр. 38). В обоих случаях совет вещих птиц насыщен формулами, имеющими универсальное распространение.
35
En fjōrþa kvaþ:“Horskr þø̄tti mēr,ef hafa kynniāstrāþ mikityþvar systra;hygþi umb sikok hugin gleddi;ulfs vǭn erumkes eyru sēk.”	A forth spake:“Wise would he seemif so he would heedThe counsel goodwe sisters give;Thought he would give,and the ravens gladden,There is ever a wolfwhere his ears I spy.”	Четвертая сказала:«Умным сочла бы,когда б он послушалсянаших, сестры,добрых советов;о себе бы радели радовал ворона;волка узнаешьпо волчьим ушам».
«Радовать ворона» — сражаться.«Волка узнаешь по волчьим ушам» — фраза фактически эквивалентна поговорке «видна птица по полёту» и встречается в других текстах на древнеисландском. В данном случае подразумевается, что коварный план Регина можно распознать по его словам.
36
En fimta kvaþ:“Esat svā horskrhildimeiþr,sem hers jaþarhyggja mundak,ef brōþur lǣtrā braut komask,en ǫþrum hefraldrs of synjat.”	A fifth spake:“Less wise must bethe tree of battleThan to me would seemthe leader of men,If forth he letsone brother fare,When he of the otherthe slayer is.”	Пятая сказала: «Не будет мудрымясень сраженья,каким я войскасчитала вершину,если позволитуйти человеку,брат которогобыл им убит».
«Ясень сраженья» — ещё один кеннинг, означающий воина.«Вершина войска» — вождь.
37
En sētta kvaþ:“Mjǫk’st ōsviþr,ef þu enn sparirfianda enn folkskaa;þars Reginn liggr,es þik rāþinn hefr—kannta viþ svikum at sea?”	A sixth spake:“Most foolish he seemsif he shall spareHis foe, the bane of the folk;There Regin lies,who hath wronged him so,Yet falsehood knows he not.”	Шестая сказала:«Глупо поступит,когда пощадитнизкого недруга;Регин лежит здесь,предавший его,зло он задумал».
38
En sjaunda kvaþ:“Hǫfþi skemralāt enn hrīmkalda jǫtunauk af baugum bua,þā munt fearþess es Fāfnir rēþeinvaldi vesa!”	A seventh spake:“Let the head from the frost-coldgiant be hewed,And let him of rings be robbed;Then all the wealthwhich Fafnir’s wasShall belong to thee alone.	Седьмая сказала:«Пусть великануон голову срубити кольца отнимет;тогда завладеетзолотом всем,что у Фафнира было».
«Великану»: в исходном тексте речь не просто о великане, а о великане инеистом, каковым Регин не являлся, и в целом эта строфа похожа на грубо воспроизведённую переписчиком строфу 34. Однако Мелетинский считает, что в данном случае имеет место неточный повтор (см. стр. 34)
39
Sigurþr kvaþ:“Verþat svā rīk skǫp,at Reginn skylimitt banorþ bera;þvīt þeir bāþir brø̄þrskulu brāþligafara til heljar heþan.”	Sigurth spake:“Not so rich a fateshall Regin haveAs the tale of my death to tell;For soon the brothersboth shall die,And hence to Hel shall go.”	Сигурд сказал:«У судьбы не возьметРегин той силы,что смерть мне сулила б,вдвоем должныв Хель поспешатьбратья отсюда».
Sigurþr hjō hǫfuþ af Regin, ok þāāt hann Fāfnis hjarta ok drakk blōþþeira beggja Regins ok Fāfnis.Þā heyrþi Sigurþr, hvar igþur mæltu:	Sigurth hewed off Regin’s head, and then he ate Fafnir’s heart, and drank the blood of both Regin and Fafnir. Then Sigurth heard what the nut-hatch said:	Сигурд отрубил голову Регину. Затем он отведал сердца Фафнира и отпил крови обоих — Регина и Фафнира. Тогда Сигурд услышал, как синицы говорили:
40
“Bitt þū, Sigurþr!bauga rauþa,esa konungliktkvīþa mǫrgu:mey veitk einamiklu fegrsta,golli gø̄dda, |ef geta mǣttir.	“Bind, Sigurth, the goldenrings together,Not kingly is itaught to fear;I know a maid,there is none so fair,Rich in gold,if thou mightest get her.	«Связывай кольцакрасные, Сигурд,долго тревожитьсяконунг не должен!Знаю, есть дева —золотом убрана,прекрасна лицом —твоей быть могла бы.
Ни рукопись, ни многие другие издания не указывает на наличие более чем одной птицы в строфах 40-44. При этом выдвигается гипотеза, что не только говорят две разные птицы, но вообще обозначены две разные версии истории: строфы 40-41 относятся исключительно к Гудрун, Сигурду советуют отправляться прямиком во дворец Гуннара; строфы же 42-44 относятся исключительно к Брюнхильд, которую Сигурду и рекомендуют найти. В «Саге о Вёльсунгах» вся эта часть сведена к одному стиху: «Мудрей бы ему на Хиндарфьялль отправляться, где Брюнхильд покоится, и там обрести мудрость великую». Весьма может быть, что изначально Сигурду предлагалось ехать только к какой-то одной девушке, однако в мою версию, которую я привожу в заключении, прекрасно вписывается возможность того, что птицы намеренно отправили Сигурда сразу к обеим (поскольку именно и стали в итоге главными исполнительницами проклятия Андвари).
41
Liggja til Gjūkagrø̄nar brautir,fram vīsa skǫpfolklīþǫndum;hefr dȳrr konungrdōttur alna,þā munt, Sigurþr!mundi kaupa.”	“Green the pathsthat to Gjuki lead,And his fate the wayto the wanderer shows;The doughty kinga daughter has,That thou as a bridemayst, Sigurth, buy.	К Гьюки ведутзеленые тропы,страннику путьукажет судьба!Конунг достойныйдочь взрастил там,Сигурд, за девуты вено заплатишь.
Гьюки – отец Гуннара и Гудрун.
42
“Hǫll’s ā hōvuHindarfjalli,ǫll es ūtaneldi sveipin,hana hafa horskirhalir of gǫrvaōr ōdøkkumōgnar ljōma.	Another spake:“A hall stands highon Hindarfjoll,All with flameis it ringed without;Warriors wisedid make it onceOut of the flaminglight of the flood.	Высокий чертогна вершине Хиндарфьялль,весь опоясанснаружи огнем;мудрые людиего воздвиглииз пламени вод,тьму озарившего.
Хиндарфьялль – букв. «Гора Оленихи». «Пламя вод» — золото.
43
Veitk ā fjallifolkvītt sofa,ok leikr yfirlindar vāþi!Yggr stakk þorni—aþra feldihǫrgefn hali,an hafa vildi.	“On the mountain sleepsa battle-maid,And about her playsthe bane of the wood;Ygg with the thornhath smitten her thus,For she felled the fighterhe fain would save.	Знаю — валькирияспит на вершине,ясеня гибельиграет над нею;усыпил ее Один,шипом уколов, —не того сгубила,кто был ей указан.
«Валькирия» — слово не встречается как таковое в исходном тексте, Брюнхильд называется девой-воительницей, что может подразумевать и валькирию, а дальше по тексту становится совершенно очевидным, что она валькирия и есть.«Ясеня гибель» — огонь.«Усыпил её Один» — в оригинале указывается другое имя Одина, Игг, означающее «Ужасный». В русском тексте просто сделано упрощение – видимо, чтобы не перегружать лишний раз и без того загруженное непривычными именами восприятие читателя.«Шипом» — в прозаической части «Речей Сигрдривы» он назван «сонным шипом».«Не того сгубила, кто был ей указан» — букв. «заставила пасть воина, которого он сам бы оставил в живых». История усыпления Брюнхильды за произвол на месте работы поле битвы подробно описана в «Речах Сигрдривы».
44
Knātt, mǫgr! seamey und hjalmiþās frā vīgiVingskorni reiþ;māt sigrdrifasvefni bregþa,skjǫldunga niþr!fyr skǫpum norna.”	“There mayst thou beholdthe maiden helmed,Who forth on Vingskornirrode from the fight;The victory-bringerher sleep shall break not,Thou heroes’ son,so the Norns have set.”	Сможешь увидетьдеву под шлемом;вынес из битвыВингскорнир деву;не в силах Сигрдривасон побороть,конунгов отпрыск, —так норна велела».
Вингскорнир – конь Брюхильд, более нигде не упоминаемый.Сигрдрива – букв. «Приносящая победу/Победоносная». Предположительно, составителю сборника это слово было не знакомо, поэтому он решил, что это имя собственное, и в прозаической части за строфой 4 в «Речах Сигрдривы» явно указал, что это имя валькирии. До недавнего времени редакторы и издатели повторяли эту ошибку, не опознавая в этом слове используемый для описания Брюнхильд эпитет. Отсюда пошло и принятое в русском языке название «Речи Сигрдривы». Двойственная личность Брюнхильд как валькирии и дочери Бютли и без того вносила значительную путаницу, а добавление второй валькирии в лице некоей «Сигрдривы» ещё усугубило эту путаницу.
Sigurþr reiþ eptir slōþ Fāfnis til bœlishans ok fann þat opit ok hurþir af jārni ok gætti, af jārni vāru ok allir timbrstokkar ī hūsinu, en grafit ī jǫrþ niþr.Þar fann Sigurþr stōrmikit gull okfyldi þar tvær kistur; þar tōk hannægishjālm ok gullbrynju ok sverþitHrotta ok marga dȳrgripi ok klyfjaþi þar meþ Grana, en hestrinn vildieigi fram ganga, fyrr en Sigurþr steigā bak honum.	Sigurth rode along Fafnir’s trail to his lair, and found it open. The gate-posts were of iron, and the gates; of iron, too, were all the beams in the house, which was dug down into the earth.There Sigurth found a mighty store of gold, and he filled two chests full thereof; he took the fear-helm and a golden mail-coat and the sword Hrotti, and many other precious things, and loaded Grani with them, but the horse would not go forward until Sigurth mounted on his back.	Сигурд поехал по следу Фафнира в его логово и нашел его открытым, и двери были железными, и дверная рама тоже. Железными были также все балки в доме, и дом был закопан в землю.Там Сигурд нашел очень много золота и наполнил им два сундука. Там он взял шлем-страшило, золотую кольчугу, меч Хротти и много сокровищ и нагрузил всем этим Грани. Но конь не хотел идти, пока Сигурд не сел на него.
Хротти – букв. «Пронзающий»

В древнескандинавском стихе звучание, пожалуй, важнее, чем где бы то ни было. Поэты пустили в ход всю свою недюжинную изобретательность, добиваясь, как минимум, безупречного звучания слов. При этом даже лишенные своей характерной изысканной формы и языка, структура и свойства которого напрямую связаны с настроем и идеями песней как таковых, эти произведения заключали в себе определённую силу: даже в виде процеженных переводов и детских переложений он пробуждали во многих школьниках и даже дошкольниках желание узнать их ближе. 

Остаётся также эффект первого впечатления – после того, как подготовительная баталия с древнеисландским закончилась успехом, и читатель впервые прочитывает какую-нибудь эддическую песнь, улавливая достаточно смысла, чтобы продвигаться дальше. Те, кто прошёл через это, в большинстве своём внезапно осознали, что нежданно-негаданно столкнулись с неким явлением великой силы, отдельные части которого (ибо многообразие его велико) и по сей день обладают едва ли не демонической энергией, невзирая на испорченную форму. Это ощущение – величайшая из наград, что сулит чтение «Старшей Эдды». Если оно не придёт в самом начале, маловероятно, что его удастся уловить в ходе многолетнего рабского труда на благо науки; но единожды его испытавший уже не похоронит его под горами или кротовинами исследований, и долгие утомительные труды его не сотрут.

Толкин Дж. Р.Р. Легенда о Сигурде и Гудрун // Пер. С. Лихачёвой – М., 2012

Скандинавская мифология. Конспект урока 3, об Эддах. Часть I

Третий урок курса я проходила две недели назад. Долго не выкладывала конспект по двум причинам: во-первых, зачесались руки кое-что нарисовать для третьей и четвёртой частей; во-вторых, в тему этого урока нужно было поместить другие ранее изученные материалы (а их столько, что я чуть было совсем в них не зарылась, что, признаться, со мной частенько случается). Пост выходит очень длинный, поэтому я разбила его на части (1 – общий обзор «Эдд», 2 — рассмотрение особенностей эддической поэзии, 3 – фрагмент «Старшей Эдды», 4 – фрагмент «Младшей Эдды» и, возможно, ещё часть с некоторыми наблюдениями), которые буду выкладывать одну за другой. Библиографический список приводится в конце последней части, чтобы не повторять несколько раз.

Посвящён урок был «Эддам», вернее, тем сборникам текстов, которые принято так называть.

С этого и следует начать.

I.            Что такое «Эдды»

1.     Название

История так называемых «Эдд» загадочна и таинственна. Мы не знаем, кто их сочинил, так же, как и где и когда они были сочинены, равно как и кто и когда их собрал. В принципе, мы даже не знаем точно, что значит «Эдда».

В различных рукописях тринадцатого и начала четырнадцатого веков сохранилось прозаическое произведение, включающее обширный сборник мифологических историй, описание наиболее важных для скандинавского поэтического стиля фигур речи и тропов (поэзия исландских и норвежских скальдов была в это отношении чрезвычайно сложной) и исследование метрики. Произведение это, явно являющееся руководством для поэтов, широко известно как «Эдда» Снорри Стурлусона, поскольку приведённая в рукописи, написанной примерно через пятьдесят или шестьдесят лет после смерти Снорри, копия этой книги озаглавлена так: «Эта книга называется Эддой, которую написал Снорри Стурлусон». Также эта работа известная под названиями «Прозаическая Эдда», или «Эдда Снорри», или «Младшая Эдда». Среди исландских учёных бытовало мнение, что этой «Эдде» должен был предшествовать другой труд, написанный соотечественником Снорри, Сэмундом Мудрым (1056-1133). Когда же в начале семнадцатого века Арнгрим Йонссон доказал, что указанную работу написал Снорри и никто другой, встал вопрос о том, что же в таком случае написал – и написал ли вообще – Сэмунд. Поскольку в описанных Снорри мифологических историях приводили фрагменты песен и поскольку они казались основными источниками, откуда Снорри черпал сведения, было принято считать, что Сэмунд написал или составил песенную «Эдду» — что бы при этом не означало слово «Эдда» — на которой и основывался труд Снорри.

Так обстояли дела, когда в 1643 году исландским учёным Бриньольвом Свейнссоном, епископом Скальхольта, был найден древнеисландский сборник мифологических и героических песней, включающий двадцать девять песен – полных либо отрывков – о тех же самых богах и героях, о которых шла речь в книге Снорри, в виде древней пергаментной рукописи, написанной, по всей видимости, около 1300 г. Велика была радость учёных, посчитавших, конечно, что найдена как минимум часть давно искомой «Эдды» Сэмунда Мудрого. Епископ окрестил свою находку «Эддой Сэмунда Мудрого», и ныне она известна либо под этим названием либо под названием «Старшая Эдда» или «Песенная Эдда». Эта ценнейшая рукопись, хранящаяся ныне в Королевской библиотеке Копенгагена, также известна как «Королевский кодекс» (Codex Regius R2365), она и лежит в основе всех опубликованных изданий эддических песен. Впоследствии к сборнику были добавлены ещё несколько песен схожего характера, найденных в других источниках. Они настолько схожи по тематике и стилю с песнями Королевского кодекса, что были включены большинством издателей в эддические сборники. На настоящий момент большинство изданий включает тридцать четыре песни.

Из вышесказанного следует, что «Песенная Эдда», какой она нам известна сейчас, являет собой не единственное и цельное произведение, а скорее сборник случайных отдельных песен, в которых рассказывается либо о северной мифологии, либо о героических циклах, не являющихся частью традиционной истории Скандинавии или, в частности, Исландии. Очевидно, что многие песни были утрачены, на данный момент известно лишь 34 (из которых 29 содержатся в одном рукописном сборнике), по своей тематике и стилю серьёзно отличающиеся от остальных сохранившихся древнескандинавских песен, — они-то и объединяются под общим названием «Песенная Эдда».

Что значит это название? Существует несколько версий. Одна из наиболее ранних – что слово «Эдда» означает «Поэтика», что вполне подходит к исследованиям Снорри в области поэтического мастерства, однако плохо сочетается с содержащийся в его труде коллекции песен. Яков Гримм однажды указал на то, что слово «edda» встречается в одной из песен («Песни о Риге»), где его можно трактовать как «прабабушку». Однако поскольку в этом значении слово нигде более не встречается в скандинавской литературе, принятый когда-то по предложению Гримма перевод «Бабушкины сказки» совершенно неприемлем ни к песенному, ни к прозаическому труда. Эйрик Магнуссон выдвинул кажущуюся наиболее достоверной гипотезу о том, что «Edda» — это попросту падежная форма топонима Oddi. Одди – название поселения на юго-западе Исландии, где в течение многих лет жил Снорри Стурлусон, а также, как считается, и Сэмунд Мудрый.  Представляется весьма вероятным, что Снорри мог назвать свой труд «Книгой Одди», поскольку такой способ именования книг был широко распространён. Вполне возможно даже, что Снорри написал не одну книгу под таким названием, поскольку такова была традиция.

Вопрос же относительно того, имел ли Сэмунд Мудрый какое-либо отношение к составлению всего или части сборника, известного как «Песенная Эдда», остаётся открытым. Вполне вероятно, что всё-таки имел, хотя бы частично, так как он был старательным исследователем исландской культуры и истории и был знаменит на Севере своей учёностью. Однако работы его не сохранились, а поскольку он получил образование в Париже, скорее всего, писал он на латыни, а не родном языке.

2.     История

Итак, как следует из сказанного выше, о людях, сочинивших песни «Эдды» – слово «написавших» явно неприменимо в данном случае, – мы не знаем совершено ничего, кроме того, что некоторые из них, видимо, были искусными мастерами слова. К «народной поэзии» эти песни относятся разве только в том смысле, что некоторые из них отражают национальные верования и переживания. Они являются произведениями разных людей, причём большинство из них существовало в устной традиции задолго до того, как они были впервые записаны. На мифологических песнях лежит явный отпечаток языческой простоты, а поскольку христианство было повсеместно принято на Севере в начале XI в., песни о богах, по всей видимости, относятся к периоду до 1000 г. Согласно исследованиям лингвистов, их вряд ли можно отнести к периоду ранее IX в. (ничего в них, за исключением отдельных строк, аллюзий или оборотов, не соответствует известным формам, относящимся к периоду ранее 800 г.); в то же время другие учёные полагают, что как минимум часть песней можно датировать второй половиной VII в. Одна или две из героических песней датируются 1100 г., однако большинство, по-видимому, относится к периоду между 900 и 1050 гг. В целом предполагается, что большинство эддических песней обрели нынешнюю форму между 850 и 1050 гг. При этом важно учитывать, что они подвергались постоянным искажениям и изменениям в результате передачи из уст в уста из поколения в поколение, а также в письменной традиции, так что многие песни – как мифологические, так и героические – на которых основаны «Эдды», несомненно существовали на Севере задолго до 900 г.

Что же касается легенд, на которых основаны песни, то вопрос об их происхождении, в особенности применительно к песням о богах, вызывает серьёзные затруднения.  Какую часть устного материала мифологических песней можно назвать чисто скандинавской, ещё предстоит прояснить исследователям сравнительной фольклористики.

Мы знаем, что земли Скандинавии были заселены начиная с каменного века, причём связь времён здесь не прерывалась: вполне можно сказать, что большинство ныне живущих здесь народов были здесь всегда. Речь идёт, конечно, о тех народах, в период до наступления так называемой «эпохи викингов» не ушли из Скандинавии (как, например, бургунды, готы или ломбарды), а остались в ней. При этом до народов этих доносились вести о событиях, происходящих на Юге, в том числе в виде песней (песни завозились уже готовыми или слагались дома из сырья приходящих известий). Так и поступал к местным жителям материал для преданий и стихов.

Важно при этом, что скандинавские условия резко отличались от тех, что этот материал породили: здесь не было роскошных, как на Юге, дворов или богатых королей, дабы поощрять поэтов и оплачивать их произведения; а запас исконной мифологии, верований и героических сказаний здесь обнаружился совсем иной. В результате эти мифы и сказания были переиначены, однако остались именно скандинавскими: от утраченного южногерманского наследия этот родственный пласт радикально отличался. С наступлением же эпохи викингов к этому материалу добавились новые истории, так что впоследствии между собой перемешались и сложились в единое целое легенды, народные сказки и героические предания разных времён и разного происхождения: местные доисторические, эхо событий на юге и местные времён эпохи викингов и позже.

Чтобы успешно отделить эти пласты друг от друга, необходимо понять тайну Севера и рассмотреть историю его народов и культуры. К сожалению, на настоящий момент достаточными сведениями об этом мы не обладаем, однако попытаемся рассмотреть то, что нам доступно.

По форме своей (возможно, это относится и к некоторым элементам содержания) эддическая поэзия исконно германская. Она характеризуется энергичной и ёмкой простотой, близостью к земле и обыденной жизни, наглядностью, яркой экспрессивной силой. При этом несмотря на присущий этим песням норвежский характер и атмосферу, не обошлось в них и без заимствований. Так, истории в героических песнях явно имеют иноземное происхождение: история о Хельги пришла из Дании, о Вёлунде – из Германии, оттуда же пришла большая часть материала песней о Сигурде (Зигфриде), Брюнхильд, сыновьях Гьюки, Атли (Атилле) и Ёрмунреке (Эрманарихе). Заимствованные, переосмысленные и пропитавшиеся норвежским духом истории Вёльсунгов, бургундов и гуннов, заняли в «Эдде» центральное место, обретя при этом наиболее совершенную свою трактовку: северное воображение расцветило их новыми красками, и проявились ассоциации с грозными и смутными фигурами северных богов. Важно также отметить роль готов, измысливших руны, подаривших Северу величайшего из северных богов и задавших, со своими врагами гуннами, ключевые темы для поэтов.

Эддические песни тесно связаны с историей и литературой периода с 850 по 1300 гг. На первый этап этого периода пришлось великие путешествия скандинавов, в частности, норвежцев. Важной вехой здесь является морская битва при Хафсфьорде в 872 г., когда Харальд Прекрасноволосый (Haraldr hárfagri) подчинил своей власти свободолюбивые земли Норвегии и сделался владыкой практически всей страны, где жило немало упрямых вождей и свободных землевладельцев, не желавших подчиняться властному конунгу. Многие представители знати тогда уплыли за моря. Это были времена набегов ужасных северян на Францию: например, в 885 г. Хрольф Пешеход (Ролло) взял в осаду Париж. Часть норвежцев отправились в Ирландию, где их соотечественники уже основали Дублин и где они держали в своей власти практически весь остров, пока Бриан Бору не пошатнул их власть в битве при Клонтарфе в 1014 г. Конечно же, наиболее значимой из всех этих миграций является в данном случае переселение в Исландию. Здесь, в полной независимости и удалённости от бушевавших в Норвегии разрушительных войн зародилась особая цивилизация, удерживаемая, однако, от вырождения в провинциальность путешествиями исландцев, которые держали их в постоянной связи с культурой Юга. Около 50000 норвежцев переселились в Исландию уже за первые 60 лет колонизации. При норвежском же дворе Харальда Прекрасноволосого в это время расцвела традиция стихосложения, которая на волне славы и богатства викингов вознеслась и была облагорожена в том, что касается художественной манеры и стиля.

Времена при этом стояли особые: то был переходный период, когда местные языческие традиции и ритуалы, в том числе, например, blót, продолжали практиковаться; когда древних богов ничто новое ещё не вытеснило, хотя старая вера уже слабела. Новая, христианская, вера то одерживала победу над этой старой верой, то снова отступала.

Так, после гибели в 1000 г. потомка Харальда Прекрасноволосого короля-крестителя Олава Трюггвассона (Óláfr Tryggvason) Норвегия снова впала в язычество, чему быстро положил конец другой креститель – Олав Святой (Óláfr Digre), и полностью христианизировавши Норвегию и уничтоживший языческую традицию.

А поскольку скальдический стих и язык, равно как и мифологические песни, напрямую зависели от знания древних мифов как автором, так и читателем, то после окончательного утверждения на Севере христианства около 1000 г. стихосложение на основе языческой традиции в старой Скандинавии свой век отжило, сохранившись на какое-то время лишь в Исландии, где перемена носила более мирный характер и где стихи вообще когда-либо собирались и записывались. Сюда христианство принесло стабильность, в том числе в изучении наук, благодаря чему многие исландцы стали не только участниками, но также исследователями и летописцами истории. Большинство военных и политических вождей были также поэтами, именно они являются создателями большой части сохранившейся лирической поэзии, об авторстве которой нам достаточно хорошо известно. Также процветала повествовательная проза: у исландцев была страсть к рассказыванию и слушанию историй. После 1100 г. наступил век писателей. Эти «люди саги» собирали материалы, из поколения в поколение передаваемые из уст в уста, и фиксировали их в письменной форме.

Вот как это описывает Дж.Р.Р. Толкин:

Филологи и антикварии снова стали коллекционировать обрывочные, разрозненные фрагменты – в ходе возрождения XII-XIII веков. Возможно, правильнее было бы говорить не о возрождении силами антиквариев, но о милосердных похоронах. Это новообретённое благоговение заставляло соединять обрывки воедино, не вполне их понимая: на самом деле нам зачастую кажется, что даже мы понимаем их лучше. Безусловно, древняя религия и сопутствующая мифология как связное целое или нечто вроде «системы» не сохранилась вовсе и, со всей определённостью, не были доступны великому автору-прозаику, специалисту по метрике, антикварию и безжалостному политику Снорри Стурлусону в XIII веке. Сколь многое нынче потеряно, возможно оценить, ежели задуматься, как мало мы знаем даже об основных деталях исключительно важных храмов и их «культах» и жреческой организации в Швеции либо в Норвегии.

Дж.Р.Р. Толкин «Легенда о Сигурде и Гудрун» // Пер. С. Лихачёвой – М.: Астрель, 2012, с. 33-34

Подавляющая часть того, что у нас сохранилось от древнескандинавской литературы, возникла, таким образом, до того, как истории начали записывать и придавать им окончательную форму учёные (по большей части исландцы) в период между 1150 и 1250 гг.

Итак, собранную и записанную в период между 1150 и 1250 гг. литературу можно условно разделить на четыре группы:

1. Саги – преимущественно прозаические повести, включающие все жанры, начиная от истории норвежских родов и первопоселенцев Исландии до волшебных сказок.
2. Скальдическая поэзия – разнообразные хвалебные, триумфальные, любовные, жалобные и т.п. песни, характеризующиеся замысловатым языком и чрезвычайно образной речью.
3. Эддические песни.
4. Разного рода исследования.

Составленную ближе к концу этого периода (1222-1225 гг.) «Эдду» Снорри, как учебник требующей знания мифологии скальдической поэзии с фрагментами мифологических и героических песней, можно отнести сразу в третью и четвёртую группы.

После 1250 г. начался стремительный упадок. Исландия утратила свою независимость, став норвежской провинцией. Впоследствии и норвежский трон был занят чужим, шведским королём. Чума и голод опустошили Север, извержения вулканов принесли разрушения в Исландию. Литература не вполне вымерла, но для неё настали чёрные дни: на смену выразительным исландским рассказам и героическим песням пришли переводы французских рыцарских романов. Поэты писали в основном доггерели, авторы-прозаики перестали черпать вдохновение в народной культуре. Богов и героев поглотил Рагнарёк.

Они возродились в XVI и XVII вв., когда были обнаружены немногочисленные осколки былого великолепия, спасённые от разрушительного влияния времени, как и произошло со «Старшей Эддой». И хотя и так лишь очень немногое удалось спасти от гибели в результате действия целого ряда факторов, в 1728 г. в Копенгагене случился ещё и пожар, от которого погибла значительная часть собранных материалов, в том числе и пергаментный список рукописи «Старшей Эдды». И хотя сама рукопись уцелела, великих северных богов и героев едва не постиг последний, окончательный Рагнарёк, в результате которого наши представления и познания о северной литературе оказались бы совершенно иными.

Сейчас же можно сказать, что где бы неизвестные авторы эддических песен ни черпали свой материал, жили они в Исландии и Норвегии в последние века язычества и трактовали его в духе и в стиле своих стран и своего времени. Здесь я снова не удержусь и процитирую Толкина – не только и не столько от большой к нему любви, сколько потому, что лучше мне сформулировать всё равно не удастся:

Не так значимы имена персонажей или происхождение отдельных подробностей… как сама атмосфера, стиль, колорит. А они лишь в малой степени обусловлены происхождением сюжетов: они главным образом отражают эпоху и страну, где песни были сложены. И не будет большой ошибкой взять для этих песней в качестве физического и социального фона – горы и фьорды Норвегии и жизнь в небольших поселениях в этой разобщённой земле – жизнь особую, сочетание сельского хозяйства с дерзкими морскими походами и рыболовством. Что до времени, это – пора заката особой, неповторимой языческой культуры, не слишком продвинутой в материальном плане, но во многих аспектах высокоразвитой; культуры, которая обладала не только (в определённой степени) организованной религией, но и богатым запасом частично упорядоченных и систематизированных легенд и поэзии. Это – дни заката верований, когда мир разом изменился, и юг запылал огнём, и сокровища его, добытые в бою, обогатили деревянные чертоги северных вождей, и чертоги заблистали золотом.

Дж.Р.Р. Толкин «Легенда о Сигурде и Гудрун» // Пер. С. Лихачёвой – М.: Астрель, 2012, с. 40-41

Скандинавская мифология. Конспект урока 2, посвящённого богам и сотворению мира

Продолжаю конспектировать уроки курса. Разумеется, то, что я пишу, вряд ли можно назвать «конспектами» в строгом смысле этого слова – по крайней мере, применительно к содержанию непосредственно уроков, однако более точное определение заняло бы слишком много места. К тому же, я и правда конспектирую – содержание урока и дополнительных материалов, с которыми знакомлюсь по мере прохождения. Так что и дальше буду использовать это слово.

Предыдущий урок заканчивался кратким обзором рунической письменности. Как уже говорилось, большая часть памятников, содержавших образцы такой письменности, представляет собой рунические камни. Часть таких камней рассказывает каком-то историческом событии/событиях народных героях, в которые нет-нет, да и вмешиваются северные боги.

Скандинавская мифология. Конспект урока 1, посвящённого обрядам древних скандинавов

Представьте, что сейчас поздняя весна, которая скоро перейдёт в лето. Деревья уже оделись в зелень и начинают цвести. Вы идёте по средневековым деревушкам северного европейского городка. Вы слышите, как куётся в мечи металл, как стучат копытами кони, как носится по округе детвора. Язык, на котором здесь говорят, звучит грубовато, но добродушно. Люди много и громко, от души, смеются. Вот какой-то человек задел вас своей телегой, доверху наполненной копчёной рыбой. В ноздри вам ударяет запах соли и слегка испорченного мяса. Вы проходите длинные каменные дома с крышами, покрытыми дёрном. Над ними вы видите огромные могильные холмы, выступающие из земли, а ещё дальше, чуть в стороне, – гигантское деревянное здание, окольцованное золотой цепью. Несомненно, это какой-то храм. Вы идёте к нему, минуя хижины, и оказываетесь в прекрасно ухоженной тенистой роще.

Приблизившись к храму, вы видите внутри три больших статуи: внушительную фигуру мужчины с чем-то похожим на перевёрнутый крест в руках между двумя другими божествами. Вы наткнулись на Храм Уппсалы, одно из священнейших мест Севера, и теперь смотрите на изображение Тора, стоящего между Одином и Фрейем. Повернувшись к двери, вы видите, как сюда собираются люди, как сгоняют в рощу скот и возводят кострища. Сегодня вечером народ будет отмечать важное событие, закалывая животных и даже вешая собственных товарищей на деревьях возле храма. Прошло девять лет с последнего Вальпургиева празднества – дани почтения девяти дням, в течение которых Один висел на Мировом древе Иггдрасиле…

Итак, 8 марта отмечено (с праздником, пусть теперь уже с прошедшим, всех дам!), а я, как писала позавчера, записалась на курс скандинавской мифологии и прошла первый урок. Отписываюсь.