Скандинавская мифология. Конспект урока 3, об Эддах. Часть I

Третий урок курса я проходила две недели назад. Долго не выкладывала конспект по двум причинам: во-первых, зачесались руки кое-что нарисовать для третьей и четвёртой частей; во-вторых, в тему этого урока нужно было поместить другие ранее изученные материалы (а их столько, что я чуть было совсем в них не зарылась, что, признаться, со мной частенько случается). Пост выходит очень длинный, поэтому я разбила его на части (1 – общий обзор «Эдд», 2 — рассмотрение особенностей эддической поэзии, 3 – фрагмент «Старшей Эдды», 4 – фрагмент «Младшей Эдды» и, возможно, ещё часть с некоторыми наблюдениями), которые буду выкладывать одну за другой. Библиографический список приводится в конце последней части, чтобы не повторять несколько раз.

Посвящён урок был «Эддам», вернее, тем сборникам текстов, которые принято так называть.

С этого и следует начать.

I.            Что такое «Эдды»

1.     Название

История так называемых «Эдд» загадочна и таинственна. Мы не знаем, кто их сочинил, так же, как и где и когда они были сочинены, равно как и кто и когда их собрал. В принципе, мы даже не знаем точно, что значит «Эдда».

В различных рукописях тринадцатого и начала четырнадцатого веков сохранилось прозаическое произведение, включающее обширный сборник мифологических историй, описание наиболее важных для скандинавского поэтического стиля фигур речи и тропов (поэзия исландских и норвежских скальдов была в это отношении чрезвычайно сложной) и исследование метрики. Произведение это, явно являющееся руководством для поэтов, широко известно как «Эдда» Снорри Стурлусона, поскольку приведённая в рукописи, написанной примерно через пятьдесят или шестьдесят лет после смерти Снорри, копия этой книги озаглавлена так: «Эта книга называется Эддой, которую написал Снорри Стурлусон». Также эта работа известная под названиями «Прозаическая Эдда», или «Эдда Снорри», или «Младшая Эдда». Среди исландских учёных бытовало мнение, что этой «Эдде» должен был предшествовать другой труд, написанный соотечественником Снорри, Сэмундом Мудрым (1056-1133). Когда же в начале семнадцатого века Арнгрим Йонссон доказал, что указанную работу написал Снорри и никто другой, встал вопрос о том, что же в таком случае написал – и написал ли вообще – Сэмунд. Поскольку в описанных Снорри мифологических историях приводили фрагменты песен и поскольку они казались основными источниками, откуда Снорри черпал сведения, было принято считать, что Сэмунд написал или составил песенную «Эдду» — что бы при этом не означало слово «Эдда» — на которой и основывался труд Снорри.

Так обстояли дела, когда в 1643 году исландским учёным Бриньольвом Свейнссоном, епископом Скальхольта, был найден древнеисландский сборник мифологических и героических песней, включающий двадцать девять песен – полных либо отрывков – о тех же самых богах и героях, о которых шла речь в книге Снорри, в виде древней пергаментной рукописи, написанной, по всей видимости, около 1300 г. Велика была радость учёных, посчитавших, конечно, что найдена как минимум часть давно искомой «Эдды» Сэмунда Мудрого. Епископ окрестил свою находку «Эддой Сэмунда Мудрого», и ныне она известна либо под этим названием либо под названием «Старшая Эдда» или «Песенная Эдда». Эта ценнейшая рукопись, хранящаяся ныне в Королевской библиотеке Копенгагена, также известна как «Королевский кодекс» (Codex Regius R2365), она и лежит в основе всех опубликованных изданий эддических песен. Впоследствии к сборнику были добавлены ещё несколько песен схожего характера, найденных в других источниках. Они настолько схожи по тематике и стилю с песнями Королевского кодекса, что были включены большинством издателей в эддические сборники. На настоящий момент большинство изданий включает тридцать четыре песни.

Из вышесказанного следует, что «Песенная Эдда», какой она нам известна сейчас, являет собой не единственное и цельное произведение, а скорее сборник случайных отдельных песен, в которых рассказывается либо о северной мифологии, либо о героических циклах, не являющихся частью традиционной истории Скандинавии или, в частности, Исландии. Очевидно, что многие песни были утрачены, на данный момент известно лишь 34 (из которых 29 содержатся в одном рукописном сборнике), по своей тематике и стилю серьёзно отличающиеся от остальных сохранившихся древнескандинавских песен, — они-то и объединяются под общим названием «Песенная Эдда».

Что значит это название? Существует несколько версий. Одна из наиболее ранних – что слово «Эдда» означает «Поэтика», что вполне подходит к исследованиям Снорри в области поэтического мастерства, однако плохо сочетается с содержащийся в его труде коллекции песен. Яков Гримм однажды указал на то, что слово «edda» встречается в одной из песен («Песни о Риге»), где его можно трактовать как «прабабушку». Однако поскольку в этом значении слово нигде более не встречается в скандинавской литературе, принятый когда-то по предложению Гримма перевод «Бабушкины сказки» совершенно неприемлем ни к песенному, ни к прозаическому труда. Эйрик Магнуссон выдвинул кажущуюся наиболее достоверной гипотезу о том, что «Edda» — это попросту падежная форма топонима Oddi. Одди – название поселения на юго-западе Исландии, где в течение многих лет жил Снорри Стурлусон, а также, как считается, и Сэмунд Мудрый.  Представляется весьма вероятным, что Снорри мог назвать свой труд «Книгой Одди», поскольку такой способ именования книг был широко распространён. Вполне возможно даже, что Снорри написал не одну книгу под таким названием, поскольку такова была традиция.

Вопрос же относительно того, имел ли Сэмунд Мудрый какое-либо отношение к составлению всего или части сборника, известного как «Песенная Эдда», остаётся открытым. Вполне вероятно, что всё-таки имел, хотя бы частично, так как он был старательным исследователем исландской культуры и истории и был знаменит на Севере своей учёностью. Однако работы его не сохранились, а поскольку он получил образование в Париже, скорее всего, писал он на латыни, а не родном языке.

2.     История

Итак, как следует из сказанного выше, о людях, сочинивших песни «Эдды» – слово «написавших» явно неприменимо в данном случае, – мы не знаем совершено ничего, кроме того, что некоторые из них, видимо, были искусными мастерами слова. К «народной поэзии» эти песни относятся разве только в том смысле, что некоторые из них отражают национальные верования и переживания. Они являются произведениями разных людей, причём большинство из них существовало в устной традиции задолго до того, как они были впервые записаны. На мифологических песнях лежит явный отпечаток языческой простоты, а поскольку христианство было повсеместно принято на Севере в начале XI в., песни о богах, по всей видимости, относятся к периоду до 1000 г. Согласно исследованиям лингвистов, их вряд ли можно отнести к периоду ранее IX в. (ничего в них, за исключением отдельных строк, аллюзий или оборотов, не соответствует известным формам, относящимся к периоду ранее 800 г.); в то же время другие учёные полагают, что как минимум часть песней можно датировать второй половиной VII в. Одна или две из героических песней датируются 1100 г., однако большинство, по-видимому, относится к периоду между 900 и 1050 гг. В целом предполагается, что большинство эддических песней обрели нынешнюю форму между 850 и 1050 гг. При этом важно учитывать, что они подвергались постоянным искажениям и изменениям в результате передачи из уст в уста из поколения в поколение, а также в письменной традиции, так что многие песни – как мифологические, так и героические – на которых основаны «Эдды», несомненно существовали на Севере задолго до 900 г.

Что же касается легенд, на которых основаны песни, то вопрос об их происхождении, в особенности применительно к песням о богах, вызывает серьёзные затруднения.  Какую часть устного материала мифологических песней можно назвать чисто скандинавской, ещё предстоит прояснить исследователям сравнительной фольклористики.

Мы знаем, что земли Скандинавии были заселены начиная с каменного века, причём связь времён здесь не прерывалась: вполне можно сказать, что большинство ныне живущих здесь народов были здесь всегда. Речь идёт, конечно, о тех народах, в период до наступления так называемой «эпохи викингов» не ушли из Скандинавии (как, например, бургунды, готы или ломбарды), а остались в ней. При этом до народов этих доносились вести о событиях, происходящих на Юге, в том числе в виде песней (песни завозились уже готовыми или слагались дома из сырья приходящих известий). Так и поступал к местным жителям материал для преданий и стихов.

Важно при этом, что скандинавские условия резко отличались от тех, что этот материал породили: здесь не было роскошных, как на Юге, дворов или богатых королей, дабы поощрять поэтов и оплачивать их произведения; а запас исконной мифологии, верований и героических сказаний здесь обнаружился совсем иной. В результате эти мифы и сказания были переиначены, однако остались именно скандинавскими: от утраченного южногерманского наследия этот родственный пласт радикально отличался. С наступлением же эпохи викингов к этому материалу добавились новые истории, так что впоследствии между собой перемешались и сложились в единое целое легенды, народные сказки и героические предания разных времён и разного происхождения: местные доисторические, эхо событий на юге и местные времён эпохи викингов и позже.

Чтобы успешно отделить эти пласты друг от друга, необходимо понять тайну Севера и рассмотреть историю его народов и культуры. К сожалению, на настоящий момент достаточными сведениями об этом мы не обладаем, однако попытаемся рассмотреть то, что нам доступно.

По форме своей (возможно, это относится и к некоторым элементам содержания) эддическая поэзия исконно германская. Она характеризуется энергичной и ёмкой простотой, близостью к земле и обыденной жизни, наглядностью, яркой экспрессивной силой. При этом несмотря на присущий этим песням норвежский характер и атмосферу, не обошлось в них и без заимствований. Так, истории в героических песнях явно имеют иноземное происхождение: история о Хельги пришла из Дании, о Вёлунде – из Германии, оттуда же пришла большая часть материала песней о Сигурде (Зигфриде), Брюнхильд, сыновьях Гьюки, Атли (Атилле) и Ёрмунреке (Эрманарихе). Заимствованные, переосмысленные и пропитавшиеся норвежским духом истории Вёльсунгов, бургундов и гуннов, заняли в «Эдде» центральное место, обретя при этом наиболее совершенную свою трактовку: северное воображение расцветило их новыми красками, и проявились ассоциации с грозными и смутными фигурами северных богов. Важно также отметить роль готов, измысливших руны, подаривших Северу величайшего из северных богов и задавших, со своими врагами гуннами, ключевые темы для поэтов.

Эддические песни тесно связаны с историей и литературой периода с 850 по 1300 гг. На первый этап этого периода пришлось великие путешествия скандинавов, в частности, норвежцев. Важной вехой здесь является морская битва при Хафсфьорде в 872 г., когда Харальд Прекрасноволосый (Haraldr hárfagri) подчинил своей власти свободолюбивые земли Норвегии и сделался владыкой практически всей страны, где жило немало упрямых вождей и свободных землевладельцев, не желавших подчиняться властному конунгу. Многие представители знати тогда уплыли за моря. Это были времена набегов ужасных северян на Францию: например, в 885 г. Хрольф Пешеход (Ролло) взял в осаду Париж. Часть норвежцев отправились в Ирландию, где их соотечественники уже основали Дублин и где они держали в своей власти практически весь остров, пока Бриан Бору не пошатнул их власть в битве при Клонтарфе в 1014 г. Конечно же, наиболее значимой из всех этих миграций является в данном случае переселение в Исландию. Здесь, в полной независимости и удалённости от бушевавших в Норвегии разрушительных войн зародилась особая цивилизация, удерживаемая, однако, от вырождения в провинциальность путешествиями исландцев, которые держали их в постоянной связи с культурой Юга. Около 50000 норвежцев переселились в Исландию уже за первые 60 лет колонизации. При норвежском же дворе Харальда Прекрасноволосого в это время расцвела традиция стихосложения, которая на волне славы и богатства викингов вознеслась и была облагорожена в том, что касается художественной манеры и стиля.

Времена при этом стояли особые: то был переходный период, когда местные языческие традиции и ритуалы, в том числе, например, blót, продолжали практиковаться; когда древних богов ничто новое ещё не вытеснило, хотя старая вера уже слабела. Новая, христианская, вера то одерживала победу над этой старой верой, то снова отступала.

Так, после гибели в 1000 г. потомка Харальда Прекрасноволосого короля-крестителя Олава Трюггвассона (Óláfr Tryggvason) Норвегия снова впала в язычество, чему быстро положил конец другой креститель – Олав Святой (Óláfr Digre), и полностью христианизировавши Норвегию и уничтоживший языческую традицию.

А поскольку скальдический стих и язык, равно как и мифологические песни, напрямую зависели от знания древних мифов как автором, так и читателем, то после окончательного утверждения на Севере христианства около 1000 г. стихосложение на основе языческой традиции в старой Скандинавии свой век отжило, сохранившись на какое-то время лишь в Исландии, где перемена носила более мирный характер и где стихи вообще когда-либо собирались и записывались. Сюда христианство принесло стабильность, в том числе в изучении наук, благодаря чему многие исландцы стали не только участниками, но также исследователями и летописцами истории. Большинство военных и политических вождей были также поэтами, именно они являются создателями большой части сохранившейся лирической поэзии, об авторстве которой нам достаточно хорошо известно. Также процветала повествовательная проза: у исландцев была страсть к рассказыванию и слушанию историй. После 1100 г. наступил век писателей. Эти «люди саги» собирали материалы, из поколения в поколение передаваемые из уст в уста, и фиксировали их в письменной форме.

Вот как это описывает Дж.Р.Р. Толкин:

Филологи и антикварии снова стали коллекционировать обрывочные, разрозненные фрагменты – в ходе возрождения XII-XIII веков. Возможно, правильнее было бы говорить не о возрождении силами антиквариев, но о милосердных похоронах. Это новообретённое благоговение заставляло соединять обрывки воедино, не вполне их понимая: на самом деле нам зачастую кажется, что даже мы понимаем их лучше. Безусловно, древняя религия и сопутствующая мифология как связное целое или нечто вроде «системы» не сохранилась вовсе и, со всей определённостью, не были доступны великому автору-прозаику, специалисту по метрике, антикварию и безжалостному политику Снорри Стурлусону в XIII веке. Сколь многое нынче потеряно, возможно оценить, ежели задуматься, как мало мы знаем даже об основных деталях исключительно важных храмов и их «культах» и жреческой организации в Швеции либо в Норвегии.

Дж.Р.Р. Толкин «Легенда о Сигурде и Гудрун» // Пер. С. Лихачёвой – М.: Астрель, 2012, с. 33-34

Подавляющая часть того, что у нас сохранилось от древнескандинавской литературы, возникла, таким образом, до того, как истории начали записывать и придавать им окончательную форму учёные (по большей части исландцы) в период между 1150 и 1250 гг.

Итак, собранную и записанную в период между 1150 и 1250 гг. литературу можно условно разделить на четыре группы:

1. Саги – преимущественно прозаические повести, включающие все жанры, начиная от истории норвежских родов и первопоселенцев Исландии до волшебных сказок.
2. Скальдическая поэзия – разнообразные хвалебные, триумфальные, любовные, жалобные и т.п. песни, характеризующиеся замысловатым языком и чрезвычайно образной речью.
3. Эддические песни.
4. Разного рода исследования.

Составленную ближе к концу этого периода (1222-1225 гг.) «Эдду» Снорри, как учебник требующей знания мифологии скальдической поэзии с фрагментами мифологических и героических песней, можно отнести сразу в третью и четвёртую группы.

После 1250 г. начался стремительный упадок. Исландия утратила свою независимость, став норвежской провинцией. Впоследствии и норвежский трон был занят чужим, шведским королём. Чума и голод опустошили Север, извержения вулканов принесли разрушения в Исландию. Литература не вполне вымерла, но для неё настали чёрные дни: на смену выразительным исландским рассказам и героическим песням пришли переводы французских рыцарских романов. Поэты писали в основном доггерели, авторы-прозаики перестали черпать вдохновение в народной культуре. Богов и героев поглотил Рагнарёк.

Они возродились в XVI и XVII вв., когда были обнаружены немногочисленные осколки былого великолепия, спасённые от разрушительного влияния времени, как и произошло со «Старшей Эддой». И хотя и так лишь очень немногое удалось спасти от гибели в результате действия целого ряда факторов, в 1728 г. в Копенгагене случился ещё и пожар, от которого погибла значительная часть собранных материалов, в том числе и пергаментный список рукописи «Старшей Эдды». И хотя сама рукопись уцелела, великих северных богов и героев едва не постиг последний, окончательный Рагнарёк, в результате которого наши представления и познания о северной литературе оказались бы совершенно иными.

Сейчас же можно сказать, что где бы неизвестные авторы эддических песен ни черпали свой материал, жили они в Исландии и Норвегии в последние века язычества и трактовали его в духе и в стиле своих стран и своего времени. Здесь я снова не удержусь и процитирую Толкина – не только и не столько от большой к нему любви, сколько потому, что лучше мне сформулировать всё равно не удастся:

Не так значимы имена персонажей или происхождение отдельных подробностей… как сама атмосфера, стиль, колорит. А они лишь в малой степени обусловлены происхождением сюжетов: они главным образом отражают эпоху и страну, где песни были сложены. И не будет большой ошибкой взять для этих песней в качестве физического и социального фона – горы и фьорды Норвегии и жизнь в небольших поселениях в этой разобщённой земле – жизнь особую, сочетание сельского хозяйства с дерзкими морскими походами и рыболовством. Что до времени, это – пора заката особой, неповторимой языческой культуры, не слишком продвинутой в материальном плане, но во многих аспектах высокоразвитой; культуры, которая обладала не только (в определённой степени) организованной религией, но и богатым запасом частично упорядоченных и систематизированных легенд и поэзии. Это – дни заката верований, когда мир разом изменился, и юг запылал огнём, и сокровища его, добытые в бою, обогатили деревянные чертоги северных вождей, и чертоги заблистали золотом.

Дж.Р.Р. Толкин «Легенда о Сигурде и Гудрун» // Пер. С. Лихачёвой – М.: Астрель, 2012, с. 40-41

Скандинавская мифология. Конспект урока 2, посвящённого богам и сотворению мира

Продолжаю конспектировать уроки курса. Разумеется, то, что я пишу, вряд ли можно назвать «конспектами» в строгом смысле этого слова – по крайней мере, применительно к содержанию непосредственно уроков, однако более точное определение заняло бы слишком много места. К тому же, я и правда конспектирую – содержание урока и дополнительных материалов, с которыми знакомлюсь по мере прохождения. Так что и дальше буду использовать это слово.

Предыдущий урок заканчивался кратким обзором рунической письменности. Как уже говорилось, большая часть памятников, содержавших образцы такой письменности, представляет собой рунические камни. Часть таких камней рассказывает каком-то историческом событии/событиях народных героях, в которые нет-нет, да и вмешиваются северные боги.

Скандинавская мифология. Конспект урока 1, посвящённого обрядам древних скандинавов

Представьте, что сейчас поздняя весна, которая скоро перейдёт в лето. Деревья уже оделись в зелень и начинают цвести. Вы идёте по средневековым деревушкам северного европейского городка. Вы слышите, как куётся в мечи металл, как стучат копытами кони, как носится по округе детвора. Язык, на котором здесь говорят, звучит грубовато, но добродушно. Люди много и громко, от души, смеются. Вот какой-то человек задел вас своей телегой, доверху наполненной копчёной рыбой. В ноздри вам ударяет запах соли и слегка испорченного мяса. Вы проходите длинные каменные дома с крышами, покрытыми дёрном. Над ними вы видите огромные могильные холмы, выступающие из земли, а ещё дальше, чуть в стороне, – гигантское деревянное здание, окольцованное золотой цепью. Несомненно, это какой-то храм. Вы идёте к нему, минуя хижины, и оказываетесь в прекрасно ухоженной тенистой роще.

Приблизившись к храму, вы видите внутри три больших статуи: внушительную фигуру мужчины с чем-то похожим на перевёрнутый крест в руках между двумя другими божествами. Вы наткнулись на Храм Уппсалы, одно из священнейших мест Севера, и теперь смотрите на изображение Тора, стоящего между Одином и Фрейем. Повернувшись к двери, вы видите, как сюда собираются люди, как сгоняют в рощу скот и возводят кострища. Сегодня вечером народ будет отмечать важное событие, закалывая животных и даже вешая собственных товарищей на деревьях возле храма. Прошло девять лет с последнего Вальпургиева празднества – дани почтения девяти дням, в течение которых Один висел на Мировом древе Иггдрасиле…

Итак, 8 марта отмечено (с праздником, пусть теперь уже с прошедшим, всех дам!), а я, как писала позавчера, записалась на курс скандинавской мифологии и прошла первый урок. Отписываюсь.